Николай Лунёв
Мои герои
Как мой прадед воевал,
Мне рассказывать не надо.
Я об этом с детства знал
И в руках держал награду.
И как будто наяву
Видел страшные сраженья.
Я, как дед, прошёл войну
С детским чувством впечатлений.
Я в атаках был не раз,
От которых дрожь по коже.
Подлецов, предавших нас,
По-мужски я бил по роже.
Отступал и наступал,
Хоронил друзей в окопах.
В чистом поле замерзал
С полувыбитою ротой.
Как мой прадед воевал,
Мне рассказывать не надо,
Вот она, в руке медаль
За сраженье в Сталинграде.
Как ему, так часто мне,
Ночью сняться переправы
На Дону и на Днепре,
Берегов окрас багряный.
Мне знаком до боли взвод,
Хоть ребят не видел лица,
Когда мина прямо в плот
На реке с названьем Висла.
Где был он, там был и я,
И в победном сорок пятом,
Шёл в строю у стен Кремля
С моим прадедом-солдатом.
В душу что ли мне вошла
И уже не даст покоя
Проклятущая война,
Человеческое горе.
Как сражался прадед мой
Рассказать и будет мало.
С детства знаю – он герой,
А героям – честь и слава!
Встречи
Как хорош сезон охоты,
Что в жару глоток воды.
Прочь житейские заботы
В круговерти суеты.
На исходе бабье лето,
Что ни день, то благодать.
Хорошо на белом свете,
Так бы жить, не умирать.
Да, наверное ж наскучит,
Опротивит всё кругом,
Так завертит и закрутит,
Что замаешься потом.
Всё должно быть по закону,
Пусть порой недолог век.
Что ж, потом душою к Богу,
Коль ты жил, как человек.
Как от автора вступленье,
Ввёл в охотничий рассказ.
Дальше было воскресенье,
Как должно быть всякий раз.
Кто охотился, тот знает,
Что за ночи у костра.
Человек здесь отдыхает,
Верит, что живёт не зря.
Как в народе говорится,
Здесь равны и кум, и сват,
Ну, а станет, кто кичиться,
Так старшой его в наряд.
Потому и без утайки
Рассказал Иван про всё…
Мол, давно он ходит к Таньке,
А она не то, не сё…
- Знамо, бабы, что лисицы -
Заключил Иванов дед: -
На такой и грех жениться…
Проклянёшь весь белый свет.
И зараз скажу рябяты,
Не должно такому быть!
Хучь и бабы плутоваты,
Но без них нам не прожить...
Мне моя в былые годы
Норовила верх всё взять…
Раз попрятала патроны,
Было б ей, кабы не мать…
Танька тоже оботрётся,
Вона камень на реке,
Так покрутится, побьётся,
Аж потом скользит в руке…
Петькин гость, большой начальник,
Друг по службе из Москвы.
Над костром приладил чайник,
В котелок налил воды.
- Ты ж смотри?! А дело знает! -
Генка тихо прошептал.
- А ты б видел, как стреляет…
Я ж в одну с трудом попал…
- Петь, а Петь… Вопросик можно?
- Что тебе Ген? Говори…
- Это с ним вы брали Грозный?
- Брали Гена… Да ушли…
Все в неловкости притихли,
Кто-то нервно закурил.
- Слава Богу, Петь, что вышли, -
Тихо дед проговорил.
И в одно мгновенье, сразу
Гость столичный стал своим.
Командир бойцов спецназа,
Я потом сдружился с ним.
- Кто сегодня кашеварит? -
Напряженье снял старшой.
В хохот все: - Поди ж не знает?!
Да черёд сегодня твой!
И пошла кипеть работа,
От которой не устать.
Командир «купорил» шпроты,
Дед ушёл чирков щипать.
Натянули дружно полог,
Генка, Пётр и Иван.
Натаскали веток ворох,
Похвалили: «Добрый стан».
Что потом? Шулюм сварили
И размерно, по мужски
Сытно ели, сладко пили,
Как должно быть на Руси.
… Угасал закат багряный
За высокою горой.
На озёра, на поляны
Лёг туман с вечерней мглой.
На косе кричали птицы,
Шелестел листвой камыш.
Месяц тонким коромыслом
Над озёрами повис.
Было тихо и покойно,
Забывалась жизни грусть.
И казачее Обдонье
Дорогим было, как Русь.
И, как в жизни человека,
Породнённого с землёй,
Я влюблён был в бабье лето,
В холода, июльский зной.
Не азарт, а радость встречи
Благодать несла душе
В этот дивный, чудный вечер
На своей родной земле.
По верхушке вербы – ветер,
С веток сыплется листва.
Слава Богу, я приехал
В сердце милые места.
На холме стою у Дона.
Предо мной степная даль.
В чистом синем небосводе
Коршун крылья распластал.
Колокольный звон воскресший
К службе инокинь зовёт,
Пред Царицею Небесной
Помолиться за народ.
Русь родная, край казачий,
Православная земля!
Помогай нам, Божья матерь,
Просим, грешные, Тебя!
Украшай подруга-осень,
Землю золотом листвы,
Меловых курганов проседь
И донскую стынь воды.
Золотитесь куполами,
Православные церква...
Воскресай, как древний, Лазарь,
Край любимый, Русь моя!
Моё до радости и боли
Знакомых правнук чуть не плачет,
Дед на рыбалку не берет:
«Чё, мне с бабуней тут на даче
Опять траву в рядках полоть…?»
Мне жалко шустрого мальчишку:
«Михалыч, может быть, возьмём…?»
Не будет клёва, мы за вишней,
Глядишь, к заре с ведро нарвём».
Михалыч трёт усы седые:
«Да малый он, куды ему,
И там, поди, сады пустые,
Да нам и вишня не к чяму.
Зараз пущай червей копает,
Вот то подспорье будет нам
И толстых пусть не выбирает,
Они плотве не по зубам».
Егорка радостный с лопатой
Рванул за дальний огород.
На небе солнце шло к закату,
Кутёнок тявкал у ворот.
…Что говорить, прекрасно лето,
Душевных чувств не передать,
Вот мне бы дар как у поэтов,
Воспел бы Божью благодать.
Воспел бы я сады и пашни,
Цветущие весной поля,
Ведь это всё родное, наше,
Что не любить никак нельзя.
Что до последнего селенья,
Соломой крытых куреней
Твоё от самого рожденья
И до последних в жизни дней.
Твоё до радости и боли,
Что и в словах не передать,
Что до последней капли крови
Случиться будешь защищать.
И, право слово, мне в награду,
Что на святой живу земле.
Дружу с семьёю ветерана,
Плотву рыбачу на реке.
Что дух казачий, своевольный,
Во мне ужился с малых лет
С молитвой, звоном колокольным,
Со славной памятью побед.
