Жания Адиль

Мне 17 лет. С детства пишу стихотворения и люблю литературу. 

 

Какие нынче времена? 
Век счастья или век мечтания?
Еще не спелые уста
Ответят: "разочарования".
А поредевшие ряды,
Подняв повыше грустные глаза,
Улыбкой сгладивши морщины рта -
Произнесут: "век-красота!"

 

я люблю тебя всеми куплетами,
ароматом вина и печали,
дешевыми сигаретами 
и рассветами, что не встречали.
И я ищу тебя солнца закатами, 
вечерами смертельной печали,
ни о чём не говорящими датами, 
разговорами, где молчали.
Я целую тебя электричеством,
что не вырубит даже вода.
В моем сердце не гармоничном
ты оставил свои провода.
Я пишу тебя джазовой музыкой,
силой мысли и летним дождем.
Оставайся моей музой,
давай уйдем? 

 

 

Я покажу тебе мир без привязанностей и преград,
где в кишащий купюрами кошелек 
каждый встречный настигнутый гад
протягивает свой нос, 
и, едва разжимая зубы от горечи терпкой сигары,
упрямо зовет тебя "босс".
Где после работы очередной пегас
мчится в роли любовника, на показ
дрейфуя автомобилем, - имуществом от отца.
Нужная тут же берет его на живца,
но он, вдруг почуяв неладное,
обменивается с ней парочкой фраз 
и его утомленный анфас
выдает ей привычное:
"Детка, давай не сейчас".

Я покажу тебе мир, 
в коем рубят на части мечты
совсем юных и нежных мальцов 
и вручают черные от смолы венки
в постаревшие руки отцов.
Где забыты традиции и отныне холсты 
измазаны жалкой иллюзией красоты.

Я покажу тебе мир, где мы станем много курить
и безудержно воевать,
где никому нет поганого дела
на то, кто есть ты, чем живешь и вообще,
всем попусту наплевать.
В то время мы будем держаться подальше и строить свой новый мир
уже без напудренности и фальши
и уличных мнимых придир.

Кто-то объявит моих ненаглядных консиглиори и капорэгиме,
в объявлении не нуждающихся 
и, в общем-то, личностей нелюдимых.
Вместе мы будем грабить и жаждать мести,
как и купаться в оной всечеловеческой грязной лести.

Дни сомкнутся в недели, недели в годы, а те в столетия, 
так слава о нас пролетит сквозь гребанные тысячелетия.
Я, быть может, открою салон,
начну собирать аметисты, 
из тебя уж точно ремесло похоронщика 
сделает оптимиста. 

Если хоть кто-то начнет свои действия мне в урон,
переставив сигару на правую сторону, не меняя тона, 
эдакий "одинокий холм", 
зыбко гаркну, чуть приоткрытым ртом: 
"С моей улицы, суки, вон."
И кромешная тьма мне ответит эхом:
"Простите, Дон."