Анна Дорина

Псевдоним: Анна Гримм

Город: Челябинск

О себе: 
Я вижу сны о маяках и китах, парящих над крышами в рассветном тумане. Я крепко стискиваю рукоять своего меча и преодолеваю тернии и лабиринты. 
Я сражаюсь со своими драконами и мирюсь с ними. Я возвожу и разрушаю мосты. 

Мир наполнен сказками, которые мы создаём для себя и про себя. 

Мои стихи - это моя сказка, моя история, нить волшебного клубочка, позволяющая мне не сбиться с пути. Это свет маяка, который с каждым днём всё ближе и ближе.

***

Капает с крыши ночное небо,
Осень съедает мои цвета.
Нет ничего, ничего больнее
И тяжелее, чем пустота.
Падает солнце в твои ладони,
Волосы гладит янтарный свет.
Ты - чья-то смерть в золотой короне,
Реквием памяти и весне.
Мысли уходят под воду креном;
Парус колышется на ветру.
Я отдаю тебе сны и время;
Ты возвращаешь мне пустоту.
Эту свинцовую пустоту.

***
 

Вот лето в ладонях бетонных гаснет - бледнее с каждым вторым рассветом, сегодня в парке какой-то праздник, шары пускают - проводят лето. Я пью пу-эр и дышу покоем, за стенкой - кто-то поёт и скачет; я сохну в сером, как пыль, бетоне, и в книгах, видно, ищу удачу, как будто жду, что с бумажной глади сойдёт волшебник, протянет руку, и мы закружимся в водопаде чернильных истин, шуршащих звуков.
Догоним вечность, присядем с краю; я с магом точно поговорю
о том, что многое понимаю,
и что есть пепел, но - не горю.
Мигает лампа, вздыхает небо, к косым лучам поднимаю взгляд; в моём альбоме есть план побега, не прокативший сто раз подряд; из мира Диккенса, По и Уайльда меня швыряет на твердь "Сейчас" ; я здесь действительно не случайно? - спрошу у неба в сто первый раз.
Я не из тех, у кого всё просто, кто так нормален, что хоть убей; я вижу в лужах цветные звёзды, что жгутся жалами скользких змей; я вижу зеркало, в нём - кого-то, кто должен быть, по идее, мной; мой пульс - сплошная глухая нота, чужая песня, морской прибой. Я не из тех, кто легко находит и верит сетке календаря,
Бредя по кругу, как в хороводе.
Я вне игры.
Я ищу себя.
А лето гаснет в стеклопакетах, бледнеют тени многоэтажек.
О где ты, где ты, родное Где-то?!
Кто скажет?

***

Чувствуешь, друг мой,
Небо над нами пахнет
Августом и вечерним прогорклым кофе;
Где небо рухнет?
Делайте ваши ставки!
Вместо наличных ставлю ночные строфы.
Веришь ли, друг мой,
Пепел зудит под кожей;
Сколько меня сгорело под солнцем лета?
Видимо, крупно;
Вылечить это можно
Первым лучом сентябрьского рассвета.
Знаешь, ведь я же
Снова себя теряю.
Мир меня разбивает на сто частиц;
Кто мне расскажет,
Как далеко до края?
"Пропасть во ржи" - читай прозаично - "вниз".
Год пролетел,
А память проклятой ведьмой
Так и плетёт свою колдовскую сеть;
Где тот предел,
Которому имя - время?
Лечит ли то, чем проще всего болеть?
Друг мой, о друг мой,
Снова молчу к тебе я;
В этом молчании ценности не на грош.
Где небо рухнет -
Там запущу я змея,
Зная, что ты послания не прочтёшь.

***

Сквозь густеющий воздух вечера, сквозь окно, сквозь пустынный город, холод бетонных плит, я смотрю, как неспешно падает вниз, на дно, одинокий тихоокеанский кит. Плавниками взрезая воздух в сети антенн, добрым глазом своим любопытно кося в закат, серой тенью он прятал крепость панельных стен, уплывая в седые ветви живых оград. Вечер был прозрачен, свеж, но никто, никто, не видал, как над крышей, с песней своей парит, плавником разрезая реальности полотно, одинокий тихоокеанский кит.



***
 

Я брожу, точно ветер, в своей пустыне, по колено в жарком сухом песке;
А душа ломается, вьюжит, стынет; я опять Никто, Никогда, Ни-с-кем.
У меня нет голоса, чтобы крикнуть, у меня нет силы пойти назад,
Я как пленник вечного лабиринта, сам себя загнавший в пустынный ад.
Я врастаю в землю; упрямо тянут в темноту беспочвенные "а вдруг",
На Планете розы цветут и вянут, простирая к сердцу созвездья рук;
Но пески зыбучи, но сердце в клетке; от себя не спрятаться, не уйти,
Я уже не ставлю на дюнах метки, будто это чёртов конец пути.
В этот раз я вязну уже по пояс, и песок настойчиво тянет вниз.
Где же крылья, где же мой звонкий голос, где мой друг, печальный и добрый Лис?

Может, там, внизу я совсем освоюсь, пропаду, как сотня других Алис.

А пока в душе, изнуренной зноем, только солнце, стёкла, песок и снег,
И кошмары с волчьим протяжным воем не дают забыться в тревожном сне.

Я брожу, как ветер, в своей пустыне, погрязая в вихре песчаных бурь.
А меж тем за окнами в реальном мире расцветает рыжий, как Лис, Июль.

***
 

И ветра меня разбивают об асфальтовый волнорез. Я стою у шального края, кровоточит внутри порез, копошатся внутри осколки, и сознанье трещит по швам. Я кричу, только мало толку. Крик втекает в полоски ран. Город бешен, летят маршрутки, ветер прячется в водосток, и густеют минуты в сутки, и по пальцам струится ток, когда в мыслях мелькает образ, окрещённый мной скупо: Ты, твой почти равнодушный голос и задумчивые черты. Я цепляюсь за здравый смысл, за последний его лоскут, я стараюсь не оступиться, только сердцу, ему, не лгут, нет, ни книги, ни сон, ни кофе не спасают от пустоты, если вирус проникнет в кровь и назовётся безликим "Ты". Ты - цунами в заливе тихом, корабля безнадёжный крен. Я ловлю крылом тёплый вихрь между светом залитых стен, я почти что наверх взлетаю...но крылатым не место здесь.

И ветра меня разбивают об асфальтовый волнорез.